6 лет младшему сыну. Недавно обнаружили легкое искривление позвоночника. Как положено - профилакторий, массаж, гимнастика, грязевые ванны и прочее. Зам главного врача - хороший знакомый - учил сына правильно держать осанку: "Готовь грудь под ордена (расправить плечи, грудь приподнять) и покажи что ты мужик (писюн вперед, попу поджать). Научили. Теперь по команде "Грудь под ордена писюн вперед" сын выправкой напоминает часового у Мавзолея.

Сегодня идем в детский сад, подал команду. Сын расфилософствовался:
- Пап, ну некрасиво говорить писюн!
- А как тогда? Писюлька?
- Давай условимся называть писюн сосулькой.
За спиной слышу истерический хохот нескольких глоток - старшекласники, идущие в школу, всё слышали...

Ульяне 3 года. Сидит с игрушечным фонендоскопом в руках:
- Я ловлю рыбу!
- Уля, это же для доктора!
- Ладно, я доктор. Что вас беспокоит?
- Да, вот, горло болит. Вы можете помочь?
- Не могу.
- Почему!?
- Я рыбу ловлю...

В детском саду занятия по рисованию. Воспитательница подходит к девочке, которая с упоением что-то малюет:
- Что это ты рисуешь?
- Бога.
- Но, ведь, никто не знает, как он выглядит!
- Сейчас узнают!

Доченька, 6 лет, ходит в первый класс - маленький, тщедушный воробушек.
Приходит со школы домой с губами Анджелины Джоли.
На расспросы: Что такое, что случилось? - рассказывает, что ее толкнул мальчишка на уроке физкультуры. Их двоих отправили в медпункт - осмотреть, помазать чем положено (губу разбили серьезно). И вот этот сопровождающий виновник-джентельмен открывает дверь в кабинет, входит и с порога:
- Медсестра, у нас проблема, надеюсь вы ее решите и меня не посадят!
Дочка смеялась до вечера, даже обижаться и канючить не стала.

Сын стал спрашивать у меня про дирижабли - увидел в какой-то передаче и заинтересовался. Дети любят большое. Я рассказал об их ранней истории и спросил сына, почему во второй мировой войне боевые дирижабли уже не строились. Он быстро догадался, и тогда я решил усложнить задачу. Я спросил, как можно обратить главный недостаток дирижабля - большой размер - в его главное достоинство в боевых действиях, если заменить дорогую металлическую оболочку дешевой матерчатой, убрать кабинку с экипажем, лишить всякого вооружения и вообще привязать на трос. На всякий случай сообщаю, что я имел ввиду аэростаты. Вдохновенно я описывал, как сотни этих огромных чудовищ годами громоздились некогда над Москвой, Лондоном и многими другими мегаполисами, после чего задал единственный простой вопрос - зачем?

Сын задумался на секунду и вдруг просиял:
- На них была реклама?!
Счастливое мирное время...

Сыну моему шесть лет, он любитель автомобилей. Причем знает все правила дорожного движения, все марки машин и так далее. Сидим делаем уроки, спрашиваю его:
- Андрюша, если мы задаем вопрос - типа "куда поехать?" - какой знак ставим в конце?
- Вопросительный.
- Правильно, - говорю, - вопросительный, а если мы пишем: "С праздником!" - какой знак ставим в конце?
Сын отвечает:
- Знак ОПАСНО! - так как знает что восклицательный знак клеют на стекло автомашины в знак плохого вождения и осторожности.
Я, еле сдерживаясь от смеха, начинаю обьяснять сыну, что это не то, что он думает...
Муж, который находился рядом, не долго думая, сказал:
- А что, сын прав, если много выпить на этом празднике, то можно и знак опасно...
А вчера спрашиваю:
- Ты суп поел?
- Да, - говорит, - полбака съел!

- Мам...
- Мммм...
- Мама, отклывай глазки.
- Щас...
- Я же голодная!
- Сейчас проснусь...
- Ма-моч-ка! Уже утло!

Пытаюсь разлепить глаза. Через пару минут это удается. На меня сразу же заползает что-то розово-белое, со встрепаными кучеряшками, и начинает весело общаться:
- Пливет. Я тебя люблю (поцелуй в нос, поцелуй в глаз, поцелуй в ухо, радостное попискивание).
- Привет, я тебя тоже люблю. Погоди немного, сейчас встану.
Глаза все пытаются закрыться. Напяливаю халат, шлепаю в ванную. На полпути слышу:
- А я писать хочу!

Возвращаюсь, подаю сокровищу горшок. Иду обратно. В ванной на полу лужа. Сослепу вступаю в нее голой пяткой и смачно шваркаюсь башкой о косяк. Больно, блин. Взвываю, стараюсь не начать утро с мата. Творец лужи уже убежал на работу, так что останется без заслуженного пиздюля. Вытираю рукотворное море.

Субботнее раннее утро. Проснулся засветло - не спалось.
Потянуло поработать - включил комп, сел кодить...
Светало, подходит ко мне сонный малец (5 лет).

- Пап, а чево ты не спишь?
- Работаю сынок, иди спи еще.
- Не, я не хочу спать.
- Ну иди в игрушки поиграй, - ушел, минут через пять возвращается.
- Пап дай молоток.
- Зачем тебе?
- Я работать буду.

Наши дети сейчас не играют одни во дворе, они ходят в школу и из школы под конвоем взрослых, и у них практически нет друзей "этажом ниже"... У современных детей есть практически все, но при этом они удивительным образом лишены главного - свободы...

Глядя, на то, как Ф. перебирает бакуганов (маленькая коробка, заполненная уродцами обошлась мне чуть больше 200$, будь проклят тот кто придумал это гамно), с грустью думаю о том, что у современных детей есть практически все, но при этом они удивительным образом лишены главного - свободы. Семилетка, один разгуливающий по детской площадке, это скорее нонсенс (я уж скромно молчу про походы в магазин и поездки в метро). В школу - с мамой, из школы с бабушкой, а потом под 33 замка и за уроки. Ну, может быть, мульт вечером или прогулка под конвоем кого-нибудь из взрослых. Сбегать к Толику этажом ниже? Да ни боже ты мой. Во-первых, не принято, и как следствие неудобно, а во-вторых - кто знает, что под вами есть некий 7-летний Толик - тут иной раз и с соседей на лестничной клетке по имени не назовешь. И, в общем, все понятно - это не мы, а вовсе даже жизнь разэдакая, а все таки как тошно думать о том, что мой ребенок проведет свое детство в компании пульта от консоли и трех десятков Биониклов.

Когда мне было 7, моей подружкой была Светка. У нас со Светкой них... не было, ни консолей, ни биониклов, ни бакуганов. Поэтому в 99% случаев из 100 (один процент приходился на мультики, которые я заботливо обводила фломастером в программе газеты «Мирнинский рабочий») мы развлекали себя сами. Развлекали по всякому, но, в общем, всегда успешно.

Как-то раз мышь нашли дохлую. Мышь была серьезная, смиренная и удивительно жирная, поэтому решение вскрыть ее родилось практически мгновенно. Договорились так - я режу, а Светка придерживает трупик палочками - и вообще ассистирует по мере сил. Как сейчас помню - угол дома, земля с редкими пучками длинной желтой травы, опочившая мышь, и мы с пустыми головами, огромными коленками, и лезвием «Нева», сворованным у папы.

1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партии вселилась комендатура. Небольшой дореволюционный двухэтажный особняк. По коридорам снуют немецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкий порядок входит в свои права.
В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, есть подозрение, что еврейка.

На свою беду, она и вправду была еврейкой. Родители уже месяц как поджидали свою доченьку на небе, и вот пришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютить опасную девочку никто не решился.

В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал:
- Я! Дас юдише швайн! - и опять углубился в бумаги.
Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое "юдиш" и что ее ждет, знала.

Мать объясняет дочке-первокласснице, что любой взрослый сильнее ребенка, может догнать и сделать ему больно.
- А ты ему ответить не сможешь. Вот сделай мне больно. А вот теперь я тебе.
Мама дергает дочь за косу.
- Ааа-ыыы, больно же!
Женщина пытается реабилитироваться.
- Иди сюда, зайка, мама тебе покажет, что делать, когда тебя дернули за косу или вообще пристают.
Ребенок с опаской интересуется:
- А больно не будет?
- Что ты! Я слабо!

Мама щипает девочку за внутреннюю поверхность бедра.
Но не рассчитывает силы...
Из глаз дочки моментально брызгают слезы.