Мерзкая тетка в автобусе

Я, одной рукой давя на макушку девчонки, толкаю ее на место, второй отцепляю щупальце предпенсионной вражины от руки девчонки. Тетка оторопела, взглянула на меня потом на девчонку, затем на мою руку, наконец то увидела живот, и перенесла агрессию уже на мою девушку. Начинает снова тянуть тентаклю, снова получает по ней, у меня падает забрало и я начинаю кипеть (моя видит это и пытается встать, получает по шлепок по макушке и садится на место).

Тетка начинает:
- Вставай! Че села-то?!
Я, еще питая какие то надежды на чувство элементарной вежливости у тетки (наивный блин!):
- Попросите вежливо, она встанет.
Народ вокруг притих и начал доставать попкорн (шоу начинается).

- Молодая, должна сообразить, когда место уступать.
- Это не значит что можно вот так молча подойти схватить за руку и начинать поднимать человека с места.

Тетка начинает переходить на ультразвук, одновременно оглядываясь, видимо пыталась найти подкрепление (а не тут-то было, все бабульки тихонько сидели в хвосте и на нас внимания обратить еще не успели, так как, видимо, обсуждали садово-огородные работы).

- Молодежь совсем оборзела, у меня ноги больные, а она сидит.
Я еще внешне спокоен (внутри кто-то злой, требует дать ей с ноги):
- У вас на лбу не написано что ноги болят.

И началось...

Я не помню чего я орал, что орала мне тетка, помню что из моего рта летела слюна, а тетка то и дело вытирала свое лицо, помню что она по мере усиления звука своего динамика начинала страшно расширять глаза и я порывался придержать их пальцем (вдруг выпадут). Я вспомнил весь словарный запас своего дедушки (потомственного сантехника), я приводил ей доводы, от которых Мать Тереза почувствовала бы себя виноватой и попросила у меня прошения.

Так хорошо мне не было никогда, в лице этой тетки я орал на них:
- Накрашенных женщин в окне регистратуры поликлиники, от которых ничего не добиться.
- Стоящих посреди тротуара, так что легче перепрыгнуть через них, и обсуждающих свои проблемы планетарного масштаба.
- Выхлопывающих половики с балкона, прямо на мое только что постиранное постельное белье, висящее балконом ниже.
- Долго копающихся в своих сумках перед кассой в супермаркете, когда позади уже скопилась очередь подобная очереди в блокадном Ленинграде за хлебом.
- Женщин в паспортном отделе, смотрящих на тебя как на мусор.
- Идущих позади тебя и твоей девушки, и рассуждающих в полный голос, о том что девчонки нынче одеваются как шалавы.
- На них, вечно презрительных, недовольных, и считающих что все им что то должны…

Я говорил, я убеждал, я чувствовал себя Геббельсом способным переубедить всех и каждого. В конце я просто орал... И тетка начала сдуваться, натурально сдуваться, как то уменьшаться в размерах, затихать, и пытаться отодвинутся от меня... Поддержки он не нашла, так как вокруг была в основном молодежь, а бабульки почему-то не стали вмешиваться в конфликт.

Это был мой триумф. Я душой чувствовал, что меня поддерживает половина автобуса, а вторая половина скандирует «Браво!» и аплодирует мне. Вокруг я видел ободряющие улыбки, кто-то рядом шептал:
- Так ее! Мерзкую!

От немедленного суда Линча тетку уберегал чей-то баул, за которым она спряталась как в окопе, и еще пыталась отругиваться, но ее боезапас иссяк. В себя меня привела моя девушка, тянущая меня к выходу со словами:
- Пошли давай Левитан, хватит народ призывать к революции, нам выходить надо.

Выходя, я обернулся, грозно посмотрел на тетку, ободряюще на беременную девчонку, и, чувствуя за спиной крылья победы, вышел из автобуса.

После чего сразу же получил подзатыльник от своей, она высказала мне что такого позора и стыда она из-за меня никогда не испытывала, после чего чмокнула меня в щёку, крепко прижалась ко мне и не отпускала до самого дома...