Ключи к сердцу

Хотя все знают, что его мама готовить не умеет, не любит и не будет. Она так сама говорит.
А Лариска-отличница списывать этому безобразнику всегда давала, да еще и домашнее задание пыталась объяснить. Сашка списать - спишет, слушать ничего не хочет, говорит, что и сам все знает, только ему неохота.
Однажды хулиган-затейник придумал новый фокус для пугания девчонок. Принес в школу огромного хищного вида жука-дровосека. Держал его на ладошке и совал всем в нос:
- А хочешь посмотреть?
Девчонки с визгом разбегались.
«Подходящий момент! Если жук его не укусил, - то и меня не укусит!» - озарило экспериментаторшу. Она протянула руку:
- Дай!
Сашка оторопел и положил насекомое на совершенно не трепетную ладошку.
- Ка-а-а-кой красивый! - восхитилась девчонка. - А где ты его нашел?
- Секрет! - из последних сил сопротивлялся испытуемый.
- Но мне-то мы можешь сказать? - заговорщически шепнула хитрюга. - Мы же должны вернуть его в родную природу?
Вот! Это очень важно вовремя сказать «мы». Если вовремя - то одинокое «я» уже не сможет сопротивляться.
И это «мы», уже связанное невидимыми нитями, как любят выражаться в дамских романах, отправилось возвращать жука в родную природу.
Когда Дёмин пообещал показать, как ловят тарантулов, юная психологушка поняла, что ключ подобран. Только что вот теперь делать с этой распахнутой настежь дверцей?

Серости - нет!

Анжела с первого класса была конформисткой. Так удобнее. В старших классах молодежный протест в виде субкультуры готов и эмо ее просто смешил. Тоже мне протест! Сказали: «форма» - пусть будет форма, сказали - «не забывать сменную обувь» - не забываем сменную обувь. Уроки? В сроки! Тетрадки? В порядке! Учителя довольны, родители тоже. Одноклассники - дураки. Отцепитесь все от меня.
И вот пришла в школу новая учительница литературы. Ирина Игоревна. И как-то Анжелу невзлюбила.
- Оригинальности, - говорит, - в ней нет. Дерзости! Юношеского максимализма. Пора сказать серости - «Нет!»
- Ну вот, еще и это... - скособочилась Анжела.
Но чего не сделаешь для душевного спокойствия?
Для начала позвонить Наташке. Она, как и все одноклассники, дура. И эксперименты у нее дурацкие. Но подсказать может. Голосом Карабаса Барабаса Наташка выла в трубку:
- Клюю-у-у-ч! Ищи ключ!
Наташкина бабушка подслушивала у неплотно прикрытой двери.
На следующий урок литературы Анжела явилась с выкрашенными в черно-зеленый цвет волосами. Асимметричная стрижка. Вид наглый. Еще и ногти - как у ведьмы. Урок по «Фаусту».
Примерная и послушная ученица подняла руку, выскочила к доске и сходу объявила Фауста развратником и подонком, переступающим через жизни и судьбы, да! Маргарита и мать ее, да! Не говоря уже о ребенке, ну уж нет! Филемон и Бавкида, да! И сам автор тоже хорош! Седина в бороду, бес в ребро! Вот вам!
Ирина Игоревна оторопела. Одноклассники ликовали: их к доске не вызовут. Не успеют. Анжела готова была громить Фауста весь урок. И громила до звонка. Почти убила. Но звонок возвестил: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»
Отличные оценки по литературе разумнице были обеспечены до конца года. Если не забывать выпендриваться.
На перемене Анжела сняла в туалете ужасный парик, аккуратненько причесалась на пробор и отправилась на урок физики. Физичка человек уютный, бесконфликтный. Ей в голову не придёт провозглашать: «Серости - нет!» Бином Ньютона - он и есть бином Ньютона.

Навоз и бриллианты

Не надо думать, что к бабушке-психологу прибегали только дамы и девицы. Вот был один случай...
Небедный (и не очень молодой) человек Виктор Степанович влюбился, Не в какую-нибудь свиристелку, а в зрелую прекрасную женщину, ведущую местного телевидения. В Маргариту Михайловну он влюбился. Да и как не влюбиться? Сияние, сияние! Она по долгу службы и зову сердца посещала все открытия выставок и театральные премьеры. И, как говорила Наташина бабушка, «вращалась».
Виктор Степанович завалил ее подарками. Он считал, что «шикарная женщина должна быть увешана». Подарки были традиционные: голландские официальные розы, колечки и сережки «с камушками». «Камушки», если кто не знает, это именно бриллианты. Маргарита отпихивалась. Она подозревала, что ее покупают.
В отчаянии Виктор Степанович помчался в пригород: ему посоветовали «бабку».
- А ты хоть знаешь, что у Маргариты тут у нас дача? - спросила «бабка».
- Как дача?
- Элементарно, Виктор! Дача. И она на ней пашет. И ей это не менее интересно, чем вот это ваше... Вращаться. Только ей трудно одной. Ты хоть полоть умеешь?
- Понял! Умею! Я ж сельский!
В следующую субботу Виктор Степанович в задрипанных шортах полол и обрезал - все что можно было выполоть и обрезать на даче прекрасной женщины. Марго была поражена.
- Наво-о-о-з! Наво-о-оз! А вот кому навоз! - раздался с улочки зычный голос.
Виктор Степанович прожогом метнулся к телеге и купил пятьдесят килограммов навоза. И тщательно удобрил участок. Старые умения не забываются.
Поливая влюбленного из шланга, Маргарита Михайловна выражала свои восторги.
Кажется, ключи были найдены...

Где болит?

Наташка росла, бабушка старилась. Она бродила по дому, напоказ пришаркивая, и стенала.
- Что у тебя болит? - спрашивала внучка.
- Всё! - отвечала бабушка.
- И ноги?
- И ноги, и руки, и живот, и сердце... - сердилась бабушка. Особенно ее раздражали попытки проводить к врачу.
- На кладбище проводишь!
Что-то надо было с этим делать. Наташка прописала бабушке постельный режим.
- Вот сейчас ляжем в кроватку, укроемся потеплее, ножки закутаем конвертиком... И ты мне расскажешь, где и что у тебя болит. И как?
Старуха сначала воспринимала все это как издевку, потом доверилась и начала рассказывать, где у нее колет, где тянет, где крутит, где стреляет, а где вообще такое странное ощущение, что внутри трепещут бабочки. Принудительный постельный режим ей очень нравился. Не нравилось, когда убеждают:
- Ты железный Феликс! У тебя ничего не болит!
Ага, не болит, значит: вставай, бери тяпку - и вперёд! А тут уговаривают полежать. Да еще и чай травяной приносят.
Когда Наташенька убегала на свой психологический факультет, бабка вставала и начинала потихоньку полоть огородик.
И там было закопано еще столько ключей!
Надо успеть их передать...

© cambala